Он обречен. Необратимый процесс в его организме уже пошел, и я смотрю на него, на треугольную голову инопланетянина, передние лапки-ножницы и вытянутое узким листочком ивы туловище, наверное, последнюю неделю. Или две. С каждым днем он все больше теряет здоровый зеленый цвет и превращается в мертвое соломенное чучело. Но аппетит и зоркая настороженность хищника до сих пор при нем.
Эдвард – богомол. Не какая-нибудь сверхредкая эмпуза, - обыкновенный богомол, которого англичане называют «ментис». Самое необыкновенное из обычных для наших мест прямокрылых насекомых. Он притаился на веточке вниз головой, так ему удобнее, но я чувствую, что он неотрывно наблюдает и за мной. Стоит кашлянуть, и его голова – равносторонний треугольник, больше похожий на модный фигурный воздушный шарик, моментально реагирует на звук. Эдвард чрезвычайно понятлив. Не то, что его близкий родственник кузнечик, крутолобой головой простодушно уставившийся в пространство как «баран на новые ворота». Богомол быстро сопоставил мое появление рядом с ним и возникновения корма: бабочки, паучка, мухи, - и явно ожидает нового угощения.
Мы познакомились случайно. В районе «Универсама» с криком: «Ядовитый кузнечик!» его пытались уничтожить веником люди, явно не представляющие, какую огромную пользу приносят богомолы. За 80 – 90 дней своей взрослой жизни богомол съедает триста мух, полторы сотни тлей, не считая десерта. Невесомый «рыцарь плаща и кинжала» в общей сложности добывает 210 граммов добычи – разных насекомых–вредителей зеленых насаждений.
Раздраженный коварством нападающих с веником, богомол отважно защищался, – жесткие надкрылья растопырились крестиком, в инопланетных глазах горели искры пламени мести и огня ярости. Лапки складным ножом с зазубринами сжимались и распрямлялись… Он был так взволнован, что, когда я взял его рукой, он попытался доцарапаться через мой палец прямо до сердца, но устрашающий вид бесстрашного охотника вовсе не несет угрозы человеку. Богомол не только не ядовит, за минуту непрерывного царапанья моего пальца он только оставил неглубокие следы на коже, так и не добравшись до кровеносных сосудов.
Я поместил его в обрубок большой пластиковой бутылки, из веточек устроил ему подходящие условия для скрадывания добычи и щедро угостил попавшейся мухой. Я назвал его Эдвардом, хотя, судя по изрядной величине – более 6 сантиметров, это самка. Надеюсь, что она успела в укромном месте оставить своеобразную капсулу до 3 см в длину и 2 см в ширину, в которой благополучно перезимуют яйца, чтобы весной из них вывелись личинки-червячки, покрытые мелкими защитными шипами. Только летом, после линьки, они становятся копией своих родителей – благородными охотниками, которые никогда не снизойдут со своей веточки ради какой-нибудь падали.
А пока Эдвард жив - горе мухе, покушающейся на мой арбуз, – неуловимое движение передних сложенных надвое лап и муха поймана и поедается вместе с крылышками. Потом лапки тщательно осматриваются и чистятся, и богомол снова замирает в засаде, загадочно поглядывая на меня выпуклыми, кажется все понимающими неземными глазами.
Андрей БОНДАРЬ.